ИЛЬЯ КРИШТУЛ (МОСКВА). ЗАПИСКИ ДОМОХОЗЯИНА

День начался плохо, проспал «Контрольную закупку», застал самый конец про макаронные изделия «Рожки», теперь не знаю, какими отравиться можно, а какие полезны в моём возрасте. Расстроился.
Зато «Жить здорово!» посмотрел с самого начала. Малышева меня уже узнаёт, кивает из телевизора доброжелательно. Красивая женщина и очень мудрая, наверное. Сначала про грязь под крайней плотью полового члена рассказывала, зрители улыбались и аплодировали. Потом два мужичка вышли, букинист Николай и менеджер по обслуживанию биотуалетов Андрюша. Им вывезли пластмассовый половой член с этой грязью, они там всё мыли и трогали. Было интересно, решил после передачи тоже помыться. Под кровохарканье ел омлет, под опорожнение прямой кишки пил кофе, хотя Малышева кофе запретила, может начаться отёк Квинке. Узнал, что дефекация должна быть красивой, кал должен быть упругим и рассыпчатым, как варёный рис, а во время менструации нельзя есть глазированные сырки, могут начаться понос и рвота со слизью. Замечательная и нужная информация, особенно с утра, я в блокнот записал, пригодится. Аппетит, правда, пропал. Потом пришёл знаменитый певец, фамилию не знаю, спрашивал про ампутацию ног, ему всё рассказали, он благодарил. Аппетит появился, несмотря на боль в мошонке, но Малышева сказала, что это не страшно, пройдёт. И аппетит, и мошонка…

( Читать дальше )

 
ИЛЬЯ КРИШТУЛ (МОСКВА). ДОБРЫЕ ЛЮДИ

В России много добрых людей, это всему миру известно. Недобрых редко встретишь, а добрые буквально на каждом шагу попадаются. Правда, не утром в понедельник и не в Москве. Утром в понедельник в Москве люди злые, лица у них угрюмы, кулаки сжаты, глаза кровью налиты, так и сверлят тебя, подлости ждут. И своей, и от тебя. Спустишься в понедельник в метро – как к голодным пираньям в аквариум попал. Или к тиграм в клетку. Даже бразильцы – я сам видел! - уж насколько жизнерадостная нация, вечно поют, улыбаются, танцуют, с детишками возятся, а приехали зачем-то в Москву и… На «Курской», ещё улыбаясь и фотографируя, в метро сели, одну остановку до «Комсомольской» проехали, всё – из вагона вышли мрачные, матерятся, перегаром воняют, дети у них орут, бабы друг друга толкают, сумками на колёсиках цепляются… Зараза, видно, какая-то в метрополитеновском воздухе витает. Не может же такого быть, что бы человек ещё в воскресенье вечером жену целовал, собаку гладил, с детьми уроки делал, даже телеканал «Культура» случайно посмотрел, а утром в метро спустился и растерзать всех готов, особенно женщин и людей пожилого возраста. И какие диалоги в понедельник в метро услышать можно! «Мужчина, вы зачем девушку ногами бьёте?» «А она меня локтём задела!» «Вот мразь! Дайте я тоже ей в морду дам, твари этой!»

( Читать дальше )

АНТОН ПОЛУНИН (УКРАИНА, ПЕРЕЯСЛАВ-ХМЕЛЬНИЦКИЙ)
НИЧЕГО

Ничего не имеет значения, кроме белого фонаря,
Никакая война или фабрика - все мура и белиберда.
Мы стоим на пороге последнего-препоследнего января,
И лучи затекают в прихожую, как мерцающая вода.

Провожая мгновения в плаванье, оставаясь наедине
С нерастраченным градом и паводком в перевернутых зеркалах,
Закрываешь на ключ переполненный безразличием кабинет
И, за пазуху сунув отчаянье, отправляешься по делам.

Не звони, не пиши, не спрашивай, что сейчас на передовой.
Ничего не имеет значения, кроме белого фонаря.
Непроявленное полнолуние застывает над головой.
Человеки летают над пропастью и не ведают, что творят.

ВАЛЕРИЙ РУМЯНЦЕВ (СОЧИ). НЕФЕРТИТИ

Впервые Стас увидел ее на уроке истории. Отрочество только подбиралось к нему, и женская красота была еще переменной величиной, чтобы на ней всерьез надолго останавливаться. Поэтому при имени Нефертити, произнесенным учителем истории на уроке, у него не замерло сердце и не застыла реальность. Это произошло на мгновение позже, когда репродукция целиком раскрутилась из рулончика и была приколота кнопками к школьной доске.
- Ребята, — спросил учитель,- Нефертити действительно была красивая женщина?
И вот тогда Стас впервые ощутил прикосновение прекрасного столь явно, как до этого он ощущал прикосновение болезни, скручивающей его температурой и головной болью. Но эта живая женщина, глядевшая на него с распластанной репродукции единственным глазом из горного хрусталя, с золотистым загаром, достигнутым полихромной росписью, навсегда поселилась в его сердце. Она безраздельно стала в нем царицей, как когда-то была царицей Верхнего и Нижнего Египта.
- Ну что, ты нашел свою Нефертити? — спрашивал Николай, когда им было по двадцать.
- Пока ее нашел только Людвиг Борхард в 1912 году в эль-Амарне, — отвечал Стас в двадцать. — И знаешь, что он написал в своем дневнике? «Описывать бесполезно. Надо смотреть!» Вот что он написал!

(читать с начала)

 
ЖАНАР КУСАИНОВА (САНКТ-ПЕТЕРБУРГ). УВИДЕТЬ, КАК УЛЕТАЕТ ДУША. ТАМОАКАН (МЕЖДУ ПРОЗОЙ И ПЬЕСОЙ)

В.Л.

Часть первая

Помню отчетливо…
Мне было 6 лет.
Ему 7.
Мы прятались в каком-то сарае, на краю нашего горного поселка, в котором ничего кроме пыли, камней, холодного ветра.
Он вынул из кармана какую-то крохотную ящерку.
Она напрасно вертелась в его руках.
Она пыталась вырваться, спастись.
Я молчала, мне было страшно следить за ним.
Я застыла в ужасе.
Он заглянул в мои глаза своими темными, печальными.
-Смотри, она живая! А теперь… - он сделал резкое движение руками, и ящерка перестала биться в его руках. Она замерла.
Он смотрел на нее так, как смотрят исследователи и ученые.
- Она умерла, – сказал он.
Я молчала. Я боялась.
Смерть пугала меня. Как же это возможно? Только что она была живая, и спустя всего одну секунду…
Мальчик - мой сосед, одинокий, печальный, пугал меня, как смерть.
Но уйти я не могла. Я не могла оставить его одного в печали и одиночестве.

( Читать дальше )

 
РУСЛАН ГЕРАСИМОВ (УКРАИНА, ЛЬВОВСКАЯ ОБЛАСТЬ, САМБОР). ЮЛИАН ЦИБУЛЬКА, ИЛИ НЕЗАДАВШЕЕСЯ СВАТОВСТВО

Здравствуй, драгоценный мой читатель. Случалось ли тебе бывать на Украине, а именно в западной её части, а именно на Галичине? Благословенный Богом край! Кажется, щедрость природы, её непреодолимая сила и неисповедимое многообразие, разлились здесь в полной мере, если не с излишком. Здесь есть всё – всё, что любезно и приятно для беспокойного ока путешественника, щекочущее его нерв познания, застоявшийся в непрестанном ожидании новых потрясений; здесь есть всё – всё, что мило и привлекательно для лирично вскормленных пошлостью бульварного романа, прелесть как смазливых и чудно' сколь глупых молоденьких барышень, а также всё, что благотворно-лечебно при пищеварительной несостоятельности, коликах и изжоге их неизменных соглядатаев – всеведущих гуру-мамаш.
Любезный читатель, здесь ты будешь иметь случай увидеть горы, недостижимо прекрасные в своём гордом многовековом величии, где самый звук падающего камня кажется чем-то чуждым и неприличным, долины, щедро воздающие настырным трудам упрямого селянина, говорливые ручьи, жарким летним днём ублажающие слух и взор жаждущего освежиться бездельного ротозея и с грозной свирепостью бунтующего потопа (после частых затяжных дождей) беспощадно сметающие всё на своём пути: будь то разбитная колымага сена, высотой с трёхэтажный особняк районного головы, или же, тьфу ты пропасть! ярко блестящий, так и прыгающий в глаза приманчивым соблазном роскоши, форд областного депутата!
Если же посчастливилось побывать здесь, то непременно ты был и во Львове, овитом легендами, таинством предания и тщеславной болтовнёй исторического вымысла княжем городе, где всё, от булыжной мостовой до уличного фонаря, от мрачного убранства костёльной архаики до вычурной затейливости барочной лепнины, говорит о прошлом, всё дышит им и будто наяву рисует перед внутренним взором картины его былой шляхетной славы, силы и воли.
Случалось ли тебе бродить по Львову, его узкими мощёными улочками в дождь? О, как свежо и чудно, и весело дышится под этим беспрестанно мелким, вечным львовским дождём, как волнуется и радостно бьётся в неистощимом упоении вдохновенного ликования сердце! Как ярко и живо в проснувшемся воображении возникает... что ж может увлечь тебя, о мой достойный собеседник? – не милый ли образ молоденькой и резвой панночки, – вот, кажется, сейчас она готова появиться в маленьком оконце второго этажа и, прилежно прячась за ажурной тяжёлой занавеской, кокетливо подсмотреть вон за тем чернобривым франтом, нарочито неспешно и важно прогуливающимся в новом бархатном жупане цвета свежеразрезанного бурака и жёлтых сафьянных сапожках под окнами "циеи вэльмы гарнои пани". Иль в затасканной хламиде и седеющих пейсах вдруг предстанет пред тобою аптекарь еврей, с всегдашней услужливо зыбкой улыбкой библейских праотцев простосердечно и мягко пытающийся всучить очередному недотёпе залежалую дрянь под вывеской эликсира вечной молодости и красоты.

( Читать дальше )

 
АЛЕКСЕЙ КУРГАНОВ (КОЛОМНА МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ). МОЙ СОСЕД – СТРУЯ ЭПОХИ. МИНИАТЮРА

Сейчас многие занимаются литературным творчеством. Вот, например, мой сосед Васька Громов. Он пескоструйщиком работает на нашем цемзаводе, и в прошлом месяце написал роман «Как я в ночную смену спи…(здесь матерное слово из женской анатомии, означающее понятно что) три мешка цемента». С какого это перепугу его на сей эпистолярий сподвигнуло, недоумённо спросите вы – и будете совершенно не правы! Вспомните классика нашего светлого, но, увы, так и не сбывшегося будущего, товарища Ленина. Он что сказал? Правильно: каждая кухарка запросто может управлять государством! Делов-то на три копейки как два пальца об асфальт! А чем писательство сложнее? Вот Васька и…
Да, замечательная получилась вещь! Без ложной скромности скажу: произведение, блин, письменного искусства! Сколько экспрессии, запоминающихся образов, насколько сочно и убедительно описание самой технологии этого застенчиво-интимного процесса, вынесенного во главу! Название, правда, получилось слишком длинным, о чём я Ваське так прямо и сказал. Он, как настоящий мастер художественного слова, недовольно поморщился (дескать, тебя, такого умного, не спросил!), с высказанной критикой согласился не сразу, но позднее всё же принял к сведению и переименовал написанное в более лапидарное «Два мешка удовольствия». Название тоже не ахти какое, но все же более скромное и без матерщины. Был у него и ещё один вариант - «Вот вам за всё за за ето!», с тонким намёком на то, что толчком к созданию шедевра послужил строгий выговор за появление на работе в нетрезвом виде, но я отговорил: напрягать этими местническими производственными конфликтами читательскую публику совершенно ни к чему. И вообще, литератор должен быть выше повседневной суеты, производственных дрязг и мелочных сведений счётов с начальством!
Васькин роман произвёл впечатление не только на меня. Другой сосед по улице, Егор Спиридоныч Раздолбаев (он экспедитором на базе райпотребкооперации работает, так что к воровству не имеет совершенно никакого отношения. Ну, совершенно! Ну, никакого! За исключением двух досадных случаев, каждый из которых закончился огорчительной посадкой), так вот Раздолбай Егорович тоже восхитился и даже, по его горячим уверениям, пустил слезу. Я, сказал, когда теперь иду на толчок, то обязательно беру с собой васькину книжку. По полтора часа с него, любезного, не слезаю (не с Васьки! с толчка!) – вот до чего увлекательное чтение! Спасибо, Вася! Твори и дальше! Дальнейших тебе писательских успехов! А пузырь, который ты мне задолжал ещё в прошлом годе, всё-таки верни. Творчество, как говорится, творчеством, но совесть, пусть и такую скотскую, как у тебя, писателя, всё-таки надо иметь!

( Читать дальше )